Эмили Десмонд - День Святого Валентина [Как в старом кино]
Костнер лежал на полу. Между его лапами валялась восьмикилограммовая индейка, местами обглоданная до костей. Мэри с трудом втянула в себя воздух и опустилась на пол. Спустя несколько секунд в гостиную вбежал Майкл, увидел Костнера и замер на месте.
— О, черт!.. — Майкл сел на корточки и потыкал индейку. — Костнер, что ты наделал? — Он посмотрел на Мэри. — Что-нибудь можно спасти?
Мэри не знала, смеяться ей или плакать. В конце концов, усталость взяла верх, и она истерически расхохоталась. Весь день был сплошной катастрофой. Лучшего конца просто не придумать. Из ее глаз потекли слезы. Майкл встал и тревожно нахмурился.
— Ты в порядке? — спросил он.
Мэри помахала рукой и снова расхохоталась.
— В полном. Все замечательно. По крайней мере, кому-то понравилась моя стряпня. С Днем Благодарения, Костнер!
Майкл взял ее за руку, помог подняться и обнял.
— Милая, я все понимаю. Ты расстроилась.
— Нет, — ответила Мэри, хватая ртом воздух. — Ничуть.
— Может быть, тебе прилечь? — Он положил ладонь на ее лоб. — Да у тебя жар! Не упрямься, приляг и отдохни. Думаю, на тебя подействовало нервное напряжение.
Когда Майкл повел ее к лестнице, на кухню пришли гости, пытавшиеся понять в чем дело. Увидев индейку на полу, Клара побледнела. Отец Майкла поморщился и начал ругать собаку. А Генри захохотал почти так же истерически, как сама Мэри.
Проходя мимо отца, Мэри встала на цыпочки и поцеловала его.
— Спасибо, папа, — пробормотала она. Потом достала из бара бутылку вина и повернулась к Майклу. — Позаботься о гостях, ладно? Я приму ванну, выпью вина и очень постараюсь забыть этот день.
Добравшись до относительно тихого второго этажа, она миновала ванную, собственную спальню и прошла в спальню Майкла. Там Мэри забралась на кровать, взяла подушку и прижала ее к груди. Затем негромко вздохнула, наклонила голову и втянула в себя его запах. Мысли о Майкле продолжали будоражить ее.
Плевать ей на то, что случилось внизу. Когда наступит вечер, они останутся вдвоем. Но на этот раз она не отступит. Раз в жизни будет любить его и душой и телом. А когда станет вспоминать этот День благодарения, то увидит не Костнера, обгладывающего индейку, не мать, спорящую с Терри-старшим, а лицо Майкла, на котором будет написана только страсть.
Когда гости наконец ушли, Майкл поднялся на второй этаж, чтобы проведать Мэри. Он заглянул в ее спальню и увидел, что там пусто.
Она ушла наверх час с лишним назад. Остатки еды Майкл отдал сестре и зятю и начал помогать Барбаре и Дику убирать со стола. Но думал он при этом только о Мэри.
Честно говоря, реакция Мэри его не на шутку напугала. Он был готов к слезам и гневу. Но ее смех сбил его с толку. Майкл понятия не имел, что это значило. Она разозлилась на него?
Или решила, что с нее хватит?
— Мэри! — позвал он.
В ванной ее тоже не оказалось. Искать ее в кабинете не имело смысла. Оставалась только его спальня. Майкл открыл дверь и остановился как вкопанный. Мэри лежала в его постели и крепко спала. На тумбочке стояла полупустая бутылка. Он на цыпочках подошел к кровати, долго смотрел на нее, потом сдался, лег рядом, обнял Мэри за талию и привлек к себе.
— Гости ушли? — сонно спросила она.
Майкл положил подбородок на ее плечо и кивнул.
— Наконец-то. Я закончил уборку. Барбара и Дик только что уехали.
— Спасибо, — сказала Мэри.
— Как ты?
Она покосилась на Майкла, а потом повернулась к нему лицом.
— Это было очень смешно, правда? Кто-нибудь смеялся, кроме меня?
Майкл прижался лбом к ее лбу и нежно поцеловал.
— Твой отец. И дети. Моя сестра очень переживала за тебя. Но твоя мать сумела сдержаться и не заплакала. А я был уверен, что мы сможем целый год солить еду слезами.
— А как себя чувствует Костнер?
— Сыт. Очень сыт. И не нахвалится твоей индейкой. Говорит, что ты ее ничуть не пересушила и что фарш из устриц — его самый любимый.
Мэри улыбнулась и кончиками пальцев провела по его нижней губе.
— Не забыть бы сказать ему «спасибо». Если бы не Костнер, я до сих пор торчала бы внизу и старалась, чтобы все было идеально. Но я не идеальная жена. И никогда не буду ею, как бы ни старалась моя мать.
— Она любит тебя, Мэри, — пробормотал Майкл, целуя пальцы, гладившие его губу. И желает тебе добра, вот и все. Они с моим отцом два сапога пара. Оба хотят, чтобы нам было хорошо.
— Мне хорошо, — ответила Мэри. — Сейчас, когда ты рядом.
— И мне тоже, — прошептал Майкл. — Мэри, неужели тебе было плохо? Не знаю, как ты, а я думаю, что мы неплохо ладили. Вплоть до сегодняшней катастрофы. Но я обещал возместить тебе ущерб и сдержу слово.
— Ты обещал, что целую неделю будешь моим рабом, верно?
— Верно. Что я должен сделать? Помассировать тебе стопы? Или наполнить ванну?
— У меня есть идея получше, — с лукавой усмешкой ответила Мэри. — Раздевайся.
Майкл улыбнулся, удивленный внезапной сменой ее настроения. Похоже, Мэри изрядно выпила…
— Что?
— Так-то ты выполняешь мои приказы? Я велела тебе раздеться.
Что за игру она придумала? Ладно, какая разница… Майкл встал с кровати, немного постоял, потом расстегнул рубашку, вытащил ее из брюк и потянулся к ремню. Но Мэри протянула руку и остановила его.
— Не так быстро, — сказала она и села. — Хочу насладиться зрелищем.
Майкл выгнул бровь, пытаясь понять, что означает ее кривая усмешка. Может быть, так на нее подействовала катастрофа с индейкой?
Или вино? Или Мэри Аттенборо наконец ответила на его чувство? Он расстегнул ремень, вынул его из брюк и протянул ей.
— Я не очень-то знаю, что входит в обязанности раба. Его посылают за тем и этим, велят что-нибудь принести. Может быть, иногда наказывают. Но надеюсь, что ты меня просветишь.
— Теперь брюки, — сказала она.
Майкл хмыкнул, снял туфли и носки, а затем расстегнул брюки.
— Ты уверена, что не хочешь принять ванну? Или холодный душ?
— Совершенно уверена, — ответила Мэри.
Майкл спустил с себя брюки, снял их и остался в спортивных трусах.
— Ну, теперь ты довольна?
Мэри покачала головой и показала пальцем на трусы.
— Ты еще не закончил.
Он опустил глаза и заметил, что шелковая ткань изрядно оттопырилась. Шуточный стриптиз становился все более эротичным. Майкл чувствовал себя беззащитным и всемогущим одновременно. Чтобы прикоснуться к Мэри, достаточно протянуть руку. После этого она сдастся.
А пока что пусть чувствует себя главной. Майкл посмотрел ей в глаза, снял с себя трусы и остановился. Сердце заколотилось в ребра.
